МОСКВА, 9 сен — РИА Новости, Андрей Коц. Нынешний сентябрь Служба внешней разведки России посвящает Киму Филби — члену легендарной британской "кембриджской пятерки", в которую входили высокопоставленные сотрудники спецслужб и МИД Великобритании, тайно работавшие на Советский Союз в 1940-1950 годах. Директор СВР Сергей Нарышкин 1 сентября поздравил вдову разведчика Руфину Пухову-Филби с 85-летним юбилеем и сообщил, что 15 сентября в здании Российского исторического общества откроется уникальная выставка, на которой будут представлены рассекреченные архивные документы ведомства о жизни Кима Филби, его награды и личные вещи. Большая часть историй об оперативном прошлом одного из руководителей британской разведки до сих пор не была предана огласке. Но даже известные факты говорят о том, что этот человек вершил судьбы целых государств.
Предотвратить новую войну
Ким Филби был завербован советским разведчиком-нелегалом Арнольдом Дейчем в 1934 году. Во время гражданской войны в Испании он работал в зоне боевых действий спецкором газеты "Таймс", параллельно выполняя задания кураторов из Москвы. В 1940 году Филби поступил в Секретную службу разведки Великобритании (SIS) и уже через два года занял пост заместителя начальника контрразведки. Именно за годы Второй мировой войны он провел ряд блестящих операций, серьезно повлиявших на ее исход.
Не секрет, что в нацистской Германии существовал неформальный "клуб" политиков и военных, стремившихся завершить войну, в том числе и путем свержения Гитлера. Великобританию эти люди рассматривали как возможную союзницу и "заступницу". SIS постоянно поддерживала с потенциальными заговорщиками контакты по секретным каналам. По мнению разведслужбы, британское правительство могло бы пойти на соглашение с немцами. Это объяснялось тем, что в SIS и определенных британских кругах разделяли немецкую точку зрения на то, что обе страны вели "не ту войну". Якобы Германия и Великобритания должны были вместе сражаться против Советского Союза.
Красная армия еще не шла на Запад. Исход войны пока не был предопределен. Но когда обстановка на фронтах начала складываться в пользу союзников по антигитлеровской коалиции, люди, выступавшие в Германии за сепаратный мир с Великобританией, возобновили попытки навести мосты с Туманным Альбионом. Глядя на растущую с каждой победой мощь Красной армии, часть британского истеблишмента начала видеть в СССР большую угрозу и склоняться к сделке с немцами. Однако документ с предложением такого сговора еще предстояло одобрить Филби. Он сразу заблокировал распространение "мирного договора" в правительстве Великобритании и среди ее союзников, заявив, что он носит гипотетический характер. Позже он проинформировал о происходящем Москву.
"Руководство СССР беспокоило, что война могла стать войной только против России, — рассказал Ким Филби в своем последнем интервью в 1988 году английскому писателю и публицисту Филипу Найтли. — Но одна из причин моих действий в этом направлении заключалась в том, что полное поражение Германии было для меня делом принципа. Я ненавидел войну. Даже после того, как она закончилась, мне было трудно забыть, что наделали немцы. Долгое время я не мог заставить себя посетить Восточную Германию".
Позже Филби неоднократно блокировал попытки своих коллег "побрататься" с немецкими заговорщиками. Именно он отверг переданное по секретным каналам предложение начальника службы военной разведки и контрразведки нацистской Германии адмирала Вильгельма Канариса встретиться с руководителем SIS Стюартом Мензисом. Филби одернул представителя адмирала, заявив, что исход войны будет определен силой оружия.
Советский разведчик на корню подрубал все возможности объединения Германии с Великобританией (а следом и с США) в военный союз, направленный против России. Только за время войны он передал в Москву 914 секретных документов. К счастью, Ким Филби был профессионалом и достаточно влиятельным человеком, чтобы успешно выполнить тяжелейшую задачу. В противном случае карта послевоенной Европы могла бы выглядеть совсем по-другому.
Чужой среди своих
В 1944 году Ким Филби стал руководителем 9-го отдела SIS, занимавшегося советской и коммунистической деятельностью в Великобритании. В первые годы холодной войны разведчик передавал советской стороне информацию о работе британской агентуры на территории СССР. Подавляющее большинство результатов его деятельности в этот период засекречено. Но известно, например, что Филби фактически сорвал антисоветские выступления в социалистической Албании. Он координировал совместную операцию ЦРУ и SIS по внедрению в конце 40-х — начале 50-х годов агентов в этой стране в целях поднятия там мятежа. Филби сообщил об этой операции КГБ, и агентов после приземления переловили и расстреляли.
"Сожалений возникать не должно. Да, я сыграл определенную роль в срыве разработанного Западом плана по организации кровавой бойни на Балканах, — рассказывал Филби в интервью Филипу Найтли. — Но те, кто задумал и спланировал эту операцию, так же, как и я, допускали возможность кровопролития в политических целях. Агенты, которых они направили в Албанию, были вооружены и преисполнены решимости осуществлять акты саботажа и убийства. Поэтому я не испытываю сожаления, что способствовал их уничтожению, — они знали, на что идут. Не забывайте, что ранее я также был замешан в ликвидации значительного числа гитлеровцев, внеся таким образом свой скромный вклад в победу над фашизмом".
В 1949 году Филби получает назначение в Вашингтоне, где курирует совместную деятельность британских спецслужб, ФБР и ЦРУ по борьбе с "угрозой коммунизма". Получая самую свежую информацию о советских перебежчиках, он обеспечивал возможность вывести из-под удара ключевых агентов разведки СССР. Можно только гадать, как сильно он помог советской агентурной сети в странах Запада и сколько британских и американских шпионов сдал в КГБ. При этом он пользовался почти полным доверием своих непосредственных начальников. В будущем ему даже прочили пост заместителя главы SIS.
Бейрутская командировка
Однако всякое везение заканчивается. В 1951 году были "засвечены" первые два участника "кембриджской пятерки": Дональд Маклин и Гай Бёрджесс. Филби предупреждал их об опасности, но и сам попал под подозрение. В ноябре 1952 года его допросила британская контрразведка МИ-5, однако из-за недостатка улик Филби отпустили. А в 1955 году он был отправлен в отставку. Но год спустя Кима Филби берет под свое крыло МИ-6 — разведывательная спецслужба Великобритании. Под прикрытием корреспондента газеты The Observer и журнала The Economist он был отправлен в Бейрут, где несколько лет продолжал собирать для СССР важную информацию о политической обстановке на Ближнем Востоке. Эта часть его жизни является загадкой даже для самых бывалых знатоков истории спецслужб.
"С 1956 по 1963 год я был на Ближнем Востоке, — вспоминал Ким Филби в конце своей автобиографии "Моя тайная война". — Западная пресса опубликовала множество измышлений об этом периоде моей работы, но пока я оставлю их на совести авторов. Дело в том, что английской и американской спецслужбам удалось довольно точно воспроизвести картину моей деятельности лишь до 1955 года, а о дальнейшей моей работе им, по всем данным, ничего не известно. И помогать им в этом я не намерен. Придет время, когда можно будет написать другую книгу и рассказать в ней о других событиях. Во всяком случае, для советской разведки было небезынтересно знать о подрывной деятельности ЦРУ и SIS на Ближнем Востоке".
Двадцать третьего января 1963 года Ким Филби был эвакуирован советской стороной из Бейрута — он вновь попал под подозрение своих непосредственных начальников и мог быть раскрыт. До конца своей жизни он жил в квартире в центре Москвы. Филип Найтли, единственный западный публицист, побывавший у Филби дома, вспоминал, что библиотека разведчика занимала три стены и насчитывала 12 тысяч книг. Наверняка полная история оперативной работы Кима Филби на советские спецслужбы заняла бы не меньше десятка томов. Но многие ее детали еще долго будут оставаться под грифом "секретно".
Ким Филби родился 1 января 1912 года в семье колониального чиновника в Индии, известного арабиста (впоследствии отец Филби принял ислам и женился во второй раз на саудовской рабыне). Жил с матерью в Англии, но был очень близок с отцом, который наделил его прозвищем Ким, по имени заглавного героя романа Р. Киплинга . Позднее прозвище заменило настоящее имя.
В 1933 году Филби окончил Тринити-колледж в Кембридже, получил диплом экономиста. Еще учась в колледже, проникся левыми идеями благодаря преподавателю экономики М. Доббсу, который свел Филби с В. Мюнценбергом, руководителем Международного комитета помощи жертвам германского фашизма. Мюнценберг, добровольно сотрудничавший с НКВД (1930-1935), привлек в 1934 году к этой работе и Филби. В том же, 1934 году году Филби женился на А. Фридман (Кольман), являвшейся агентом Коминтерна в Вене. Одним из первых заданий Филби по возвращении из Вены была вербовка агентов для создания первичной ячейки: первыми стали выпускники Кембриджа Гай Берджесс , который позднее привлек Дональда Маклейна , и Энтони Блант , привлекший, в свою очередь, Джона Кэрнкросса . Так сложилась Кембриджская пятерка, участники которой никогда не считали себя шпионами; они были уверены в том, что борются с фашизмом и реально победить его может лишь Советский Союз.
В 1937 году в качестве корреспондента газеты «Таймс» выехал в Испанию, где полыхала гражданская война. Там Филби добыл ценную информацию о размере итальянской и немецкой помощи режиму Франко. В то же время его корреспонденции носили профранкистский характер, что обратило на себя внимание правых кругов. Во время Второй мировой войны Филби по рекомендации Берджесса поступил осенью 1941 года в Ми-6 , где занимался подготовкой специалистов по пропаганде, саботажу и диверсиям. Позднее стал руководителем европейского отдела МИ-6, занимавшегося Испанией. Филби серьезно подорвал шпионскую немецкую сеть на испанской территории. Он выступил с инициативой ликвидации Ф. Канариса , который должен был прибыть с визитом в Испанию, но его предложение было категорически отвергнуто. В 1942-1943 годах круг его деятельности расширился (Северная Африка и Италия), в конце 1944 года Филби по настоянию Москвы попытался занять пост начальника отдела по изучению советской и коммунистической деятельности и сумел добиться этого назначения. Благодаря Филби Кремлю становилось известно обо всех мероприятиях по борьбе с коммунизмом.
В конце войны Филби официально развелся с первой женой, хотя расстались они гораздо раньше, и женился на Айлин Фирс, от брака с которой у него было четверо детей.
В 1947-1949 годах работал в Турции, занимался вербовкой бывших советских граждан по засылке их в СССР; вся информация по завербованным лицам сразу же передавалась в Москву. В 1949 году был назначен представителем английской секретной службы при ЦРУ в Вашингтоне. Главным образом благодаря информации Филби западным спецслужбам не удалось свергнуть режим Э. Ходжи в Албании, хотя такие попытки ими предпринимались неоднократно в начале 1950-х годов.
В начале 1950-х годов в ЦРУ активизировалась работа под кодовым названием «Венона» по дешифровке донесений советских агентов во время войны. Филби старался приостановить этот процесс, но по мере успехов в дешифровке в мае 1951 года серьезное подозрение пало на сотрудника британского посольства Маклейна. Филби сумел его предупредить с помощью Берджесса о готовящемся допросе. В результате Маклейну и сопровождавшему его Берджессу был устроен побег в СССР.
После их бегства положение Филби резко усугубилось, он был немедленно отозван в Англию по настоятельному требованию директора ЦРУ У. Смита. По возвращении из Вашингтона Филби вышел в отставку. Руководство в целом было убеждено в его предательстве, но весомых улик не было.
В течение трех лет (1951-1954) Филби не имел контактов с Москвой. Но когда страсти улеглись, он возобновил связь. В 1956 году ему помогли устроиться корреспондентом журналов «Экономист» и «Обсервер» в Бейруте. Но продолжали появляться новые свидетельства о связи Филби с СССР. Постоянно испытывая стресс, он пытался заглушить его алкоголем. Это усугубило семейные проблемы, он расстался со второй женой, с третьей также были проблемы. Неожиданно в начале 1963 года он признался своему прежнему коллеге в связях с Москвой и по решению Центра 23 января был переправлен в Советский Союз. Через девять месяцев к нему приехала жена, которая так и не смогла приспособиться к условиям московской жизни и через некоторое время уехала.
Филби начал работать над книгой своих воспоминаний «Моя молчаливая война» (вышла в 1968). Формально Филби числился в аппарате КГБ в качестве консультанта. В 1965 году он был награжден орденом Ленина. В 1971 году Филби женился в четвертый раз на советской гражданке, но и этот брак не принес ему успокоения. Идеи перестройки воспринял негативно, резко критиковал М. С. Горбачева .
Весной 1988 года у Филби случился первый инфаркт, за ним последовал второй и 11 мая его не стало. Выдающегося разведчика похоронили с почестями на Кунцевском кладбище в Москве.
Его настоящее имя Гарольд Адриан Рассел Филби. Он родился 1 января 1912 года в индийском городке Амбала, где провел первые четыре года своей жизни. Имя Ким в честь киплинговского героя дал ему отец Сент-Джон Филби.
Ким с ранних лет овладел хинди и арабским языками, а уже потом немецким, французским, испанским, турецким и русским. Он получил наиболее престижное в Англии образование.
Решающими для него стали поездки в европейские страны, прежде всего в Германию и Австрию, которая была залита кровью рабочих. Ким рассказывал впоследствии: "В моей родной Англии... я тоже видел людей, ищущих правды, борющихся за нее. Я мучительно искал средства быть полезным великому движению современности, имя которому - коммунизм. Олицетворением этих идей был Советский Союз, его героический народ, заложивший начало строительства нового мира. А форму этой борьбы я нашел в советской разведке. Я считал и продолжаю считать, что этой работой я служил и моему английскому народу".
Но еще до установления связи с советской разведкой Филби вернулся в Вену, где принял участие в работе МОПР (Международной организации помощи рабочим). Главной работой Кима было поддержание связи с коммунистами, нелегально проживавшими в Австрии, Венгрии и Чехословакии. Английский паспорт давал ему возможность беспрепятственного передвижения из страны в страну.
Однажды знакомая Филби по Австрии Эдит Тюдор Харт предложила познакомить его с "очень важным" человеком - им оказался Арнольд Дейч - Стефан Ланг. Дейч предложил ему, как вспоминал Филби, стать "агентом глубокого проникновения". Филби согласился. С этого времени, то есть с июня 1934 года, в оперативной переписке он значился как "Зёнхен" - "Сынок" (нем.).
Первое, что попросил его сделать Дейч, это прекратить всякие контакты с коммунистами и даже с сочувствующими. Второе - внимательно присмотреться к своим друзьям по Кембриджу с позиции их пригодности к разведывательной работе. Третье - с точки зрения решения разведывательных задач определить свою будущую карьеру.
В это время перед нелегальной разведывательной группой в Лондоне стояла долговременная задача: проникновение в английскую разведку Интеллидженс Сервис. Филби стал журналистом, памятуя о том, что английская разведка всегда проявляла интерес к людям этой профессии.
Университетский приятель Уайли познакомил Филби со своим другом Тэлботом, редактировавшим "Англо-русскую торговую газету". Но газета постепенно умирала, и Тэлбот задумал новое издание - "Англо-германскую торговую газету", для чего ему понадобился новый редактор. Им и стал Ким Филби.
В 1936 году газета была закрыта. Филби был направлен в Испанию, где в это время развернулась Гражданская война. Филби поехал в качестве "свободного" журналиста.
Вернувшись в Лондон, Филби привез большую "испанскую" статью. Отец посоветовал "начинать с самого верха" и отнести ее в "Таймс". Ему повезло. "Таймс" в это время остался без корреспондента в Испании, и Киму, после ознакомления со статьей, предложили место постоянного корреспондента в Испании. Это был громадный шаг вперед. Стать сотрудником такой газеты - об этом можно было только мечтать!В мае 1937 года Филби по командировке газеты и с благословения Дейча снова выехал в Испанию. Он заручился рекомендательными письмами германского посольства в Англии, где его знали как человека, "сочувствующего" нацистам. Свою информацию для разведки он передавал А.М. Орлову, в то время советскому резиденту в республиканской Испании.
Вскоре началась Вторая мировая война, и он был назначен главным военным корреспондентом при штабе английских войск. После падения Франции и возвращения в Лондон английская разведка сама вышла на Кима Филби. Правда, Гай Бёрджес, который в это время уже был ее сотрудником и порекомендовал Филби как достойного кандидата. Он был зачислен преподавателем в разведывательно-диверсионную школу секции "D", но вскоре понял, что так же далек от секретов СИС, как и будучи корреспондентом "Таймс".
Филби стремился к оперативной работе. В этом ему помог друг его отца Валентин Вивиан, заместитель директора СИС по внешней контрразведке. Он способствовал его устройству на должность руководителя испанского сектора в СИС, который вел контрразведывательную работу в Испании, Португалии и частично во французских североафриканских владениях в плане борьбы с проникновением в Англию иностранных разведок с этих территорий.
Он получил доступ к нужной для советской разведки информации, в том числе к дешифрованным телеграммам германского абвера. Тогда же он добыл первую информацию о попытках установления контактов между британской разведкой и Канарисом. Уже позднее, в 1941 году, ему станет известно о сепаратных переговорах англо-американцев с немцами.
Добросовестность, трудолюбие и аналитические способности Филби способствовали его продвижению. К тому же он пользовался всеобщим уважением. Среди его сослуживцев и приятелей были Ян Флеминг и Грэм Грин, с которым Филби сохранял дружеские отношения до конца дней.
В августе 1943 года Филби получил повышение. Теперь ему поручили руководство несколькими направлениями: отделением, обслуживающим Пиренейский полуостров, отделением, ведущим разработку (с контрразведывательной точки зрения) немецкой разведки на территории Германии, Польши, Чехословакии, поддержанием связи с польской контрразведкой эмигрантского правительства в Лондоне. Кроме того, он отвечал за контрразведывательное обеспечение всех военных операций союзников, проводимых Эйзенхауэром, и поддержание связи между контрразведывательным отделом СИС и МИД Англии.
В ноябре 1944 года Филби стал начальником 9-го отдела (секции) "по борьбе с коммунизмом".
Однако в Центре в 1942 году возникло недоверие к Филби и всей "пятерке". Всю поступавшую от них информацию было решено рассматривать не иначе, как дезинформацию. Основания? Во-первых, среди тех, кто с самого начала работал с ними, был "иностранный шпион" Малли и невозвращенец Орлов. Во-вторых, в 1942 году Филби не дал никаких материалов, характеризующих деятельность СИС в СССР, то есть "подозрительно преуменьшал работу английской разведки против нас". Такое же отношение к "пятерке" оставалось и в 1943 году (и это несмотря на то что именно от нее поступила информация о предстоящем немецком наступлении на Курской дуге!).
Однако глубокий анализ переданных Филби и другими членами "пятерки" в 1944-1945 годах материалов полностью исключили предположение о дезинформации. Отношение к нему и к его группе коренным образом изменилось.
К сожалению, всплеск недоверия имел место вторично, в 1948 году.
Ким Филби достиг цели, поставленной ему советской разведкой в самом начале его разведывательной деятельности: он стал не только сотрудником английской разведки, но и одним из ее руководящих работников.
В августе 1945 года Филби был на грани провала: Константин Волков, советский вице-консул в Стамбуле, обратился в английское консульство с просьбой предоставить ему и его жене политическое убежище, обещая сообщить имена трех советских агентов, работающих в МИД Англии, и одного начальника контрразведывательной службы в Лондоне. Волкова успели отозвать в Москву.
В 1947 году руководство английской разведки назначило Филби резидентом в Стамбуле. Практика загранработы была необходима для его дальнейшего продвижения по службе. Стамбул в это время был главной южной базой, откуда велась разведывательная работа против СССР и социалистических стран, расположенных на Балканах и в Восточной Европе.
Дела в Турции пошли успешно, и в 1949 году Филби получил повышение - был назначен представителем английской разведки при ЦРУ и ФБР в Вашингтоне (по значению должность приравнивалась к должности заместителя начальника СИС): сотрудничество ЦРУ и СИС становилось более тесным. Филби был в курсе всех дел, которые велись против советской разведки. В дополнение к этому он поддерживал связь с канадской службой безопасности. Но главной его задачей была работа с ЦРУ. Оно интересовало как английскую, так и советскую разведки.
В 1951 году англичане стали подозревать в работе на советскую разведку заведующего отделом Форин Оффиса Дональда Маклейна и его коллегу Гая Бёрджеса. Филби немедленно сообщил об этом в Москву. Оба они были нелегально вывезены в Советский Союз. Но подозрение пало и на Филби: было известно, что он дружил с обоими еще в Кембридже.
Никаких прямых улик против него не было, поэтому назначили служебное расследование. После нескольких допросов Филби предложили подать в отставку. Ему надо было на что-то жить, и он занялся журналистикой.
В 1955 году после публикации "Белой книги" о деле Бёрджеса - Маклейна в парламенте разразился оглушительный скандал о "третьем человеке" - Киме Филби. Филби выстоял в этой борьбе, сыграл роль человека, возмущенного клеветой.
В 1956 году по предложению респектабельного еженедельника "Обзервер" он выехал в Бейрут, не теряя контактов с СИС.
Но в конце 1961 года СИС получило через американцев (от одного из предателей) новые данные, на основании которых сделало выводы о причастности Кима Филби к разведывательной сети русских. Накануне нового, 1963 года и в дни новогодних праздников ситуация стала критической. 23 января 1963 года он исчез из Бейрута, а затем объявился в Москве.
Здесь начался заключительный этап его жизни. Ким женился в третий раз, на русской женщине Руфине Пуховой. Появились дети, внуки. Филби занимался научной и преподавательской деятельностью, литературным трудом, проводил занятия с разведчиками. Он написал мемуары, изданные в 1988 году в Лондоне с предисловием Грэма Грина.
В 1988 году Ким Филби скончался, похоронен он в Москве.
Когда в 1978 году были обнародованы сведения об истинной роли Филби, один из ответственных сотрудников ЦРУ заявил: "Это привело к тому, что все чрезвычайно обширные усилия западных разведок в период с 1944 по 1951 год были безрезультатными. Было бы лучше, если бы мы вообще ничего не делали".
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.zvezdi-oriona.ru/
Разведка и контрразведка) Генштаба французской армии сведения о "пятой колонне" профашистски настроенных генералов и высших офицеров. В результате успешной операции советской разведки накануне "Мюнхенского сговора" последовала их дискредитация и увольнение из французской армии. В Лондоне член знаменитой "кембриджской пятёрки" Дональд Маклейн, работавший в британском министерстве иностранных дел...
Константин Симонов, Грэм Грин, Уолтер Кронкайт, мать Тереза и др., постоянно имеет высокий рейтинг. Писатель, драматург, публицист, тележурналист, видный общественный деятель, политолог, наконец, гражданин, Генрих Авиэзерович Боровик - одна из самых ярких фигур литературной и общественной жизни современной России. Имя его известно во многих странах. И уж конечно - во всех странах СНГ. Г.А. ...
Агентурной разведки, организует и проводит тайные операции, осуществляет контрразведывательное обеспечение агентурной деятельности, занимается борьбой с терроризмом и наркотиками. В структуру директората входят: управление внешней разведки, руководит деятельностью опе-ративных отделов, которые делятся на две группы: Географические отделы: отдел по бывшему Советскому Союзу и Восточной...
40-50-е годы в его душе уже зрел конфликт, который со временем приведет Фадеева к самоубийству. Таким образом, летом 1947 г. в связи с началом «холодной войны» советские пропагандисты начали активно внедрять в общественное сознание образ внешнего врага в лице США, Великобритании, Запада в целом, а также начали поиск людей, которые могли бы олицетворять образ внутреннего врага. 2.4 Второй этап...
Е.КИСЕЛЕВ: Я приветствую всех, кто в эту минуту слушает радио «Эхо Москвы», это действительно программа «Наше все», и я, ее ведущий, Евгений Киселев. Мы продолжаем наш проект «История Отечества в лицах». Мы идем по алфавиту, от буквы «А» к букве «Я», дошли уже до буквы «Ф». На каждую букву у нас, как правило, три героя, иногда больше, но как минимум три. И я напомню, правила нашего проекта таковы, что одного героя мы выбираем голосованием на сайте «Эхо Москвы» в Интернете, одного во время специальной передачи в прямом эфире, и одного героя выбираю я сам как автор и ведущий этого проекта. Так вот, на букву «Ф» у нас есть три героя. Одного, знаменитого русского художника-ювелира Карла Фаберже, выбрали на сайте «Эхо Москвы», одного, религиозного философа Павла Флоренского – во время прямого эфира, а я свой выбор остановил на легендарном разведчике Киме Филби. О нем наша сегодняшняя программа. И как всегда, в начале передачи – портрет героя.
Гарольд Адриан Рассел Филби родился 1 января 1912 года в Индии, в семье британского колониального чиновника, одного из крупнейших английских специалистов по Востоку Сен-Джона Филби. Мальчику с детства в семье дали прозвище Ким, в честь героя романа Киплинга, которое со временем стало главным именем. Филби-старший был человеком по-своему знаменитым, но в узких кругах. В любом научном труде по истории Саудовской Аравии легко можно найти множество ссылок на его сочинения. Дело в том, что судьба забросила сэра Сен-Джона Филби в Неджд, как тогда называлась территория в центре Аравийского полуострова, после объединения которой с другой соседней арабской территорией, Хиджазом, в 1932 году возникло королевство Саудовская Аравия. Филби-старший стал советником основателя этого государства, короля Абдель Азиза аль-Сауда. Именно Филби-страший посоветовал королю пригласить в страну английских геологов для поисков подземных источников воды. В результате в 1938 году были открыты колоссальные залежи нефти, сделавшие Саудовскую Аравию одним из богатейших государств мира. Сен-Джон Филби всю жизнь прожил на арабском Востоке – принял ислам, женился на арабской женщине, родил с ней детей, получивших арабские имена. Есть фотография, на которой Ким Филби снят с отцом и сводными братьями. Филби-старший умер в 1957 году в Бейруте, когда его сын уже работал там корреспондентом газеты «Обсервер». Но этого в жизни Кима Филби произошло множество других событий, которые могли бы составить не один приключенческий роман. Кстати, некоторые ее эпизоды, относящиеся к 30-м годам, легли в основу повести Юлиана Семенова «Испанский вариант» и снятого по ней в 1989 году художественного фильма, где Филби выведен под именем латышского журналиста Яна Пальмы, во время гражданской войны в Испании работающего на советскую разведку в тылу Франко. Именно так и было в жизни Филби: выпускник Кембриджского университета, увлекавшийся марксистскими идеями, он попал в поле зрения советской агентуры в Великобритании в начале 30-х годов. И в 1933 был завербован знаменитым советским разведчиком Арнольдом Дейчем. Потом была Испания, где Филби был британским военным корреспондентом, а в 1940 году в его судьбе происходит неожиданный поворот и невероятная удача для московского центра: Филби принимают на работу в английскую разведку МИ-6. Вскоре он становится одним из ее руководителей, возглавляет в Вашингтоне миссию связи с ЦРУ, все это время передает в Москву ценнейшую информацию. В 1951 его чуть не постиг провал, однако Филби удалось отвести от себя все подозрения. Он выходит в отставку, но продолжает негласно сотрудничать с английской разведкой, работая корреспондентом нескольких британских изданий на Ближнем Востоке. Но в 1963 году на него вновь падают серьезные подозрения, и тогда Филби бежит из Бейрута в СССР. Последние четверть века Филби прожил в Москве, где и умер в 1988 году.
Е.КИСЕЛЕВ: А теперь я хотел бы представить гостей, которые сидят со мной в студии. У нас сегодня вдова Кима Филби Руфина Филби. Здравствуйте! Спасибо, что согласились сегодня принять участие в нашей программе. И человек, которого вы прекрасно знаете, который у нас на «Эхе Москвы» един во многих лицах – и передачу ведет, и чего только не делает, и в других программах принимает участие. Но сегодня Юрия Кобаладзе мы пригласили в его, скажем так, прежнем качестве. Сейчас он у нас в розничной торговле ведь?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, да, да, да.
Е.КИСЕЛЕВ: Вот, а пригласили мы его как генерал-майора службы внешней разведки, который лично знал Кима Филби. И давайте вот с этого, может быть, и начнем. Как это знакомство произошло?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Произошло… ну, неожиданно для меня и моих друзей. Был 1973 год, когда в разведку пришли, как бы, новые кадры, какое-то новое такое веяние, и вспомнили о том, что вот, существует такой человек, который уже почти 10 лет, больше, живет в России, является легендой разведки, человек исключительных дарований и качеств, и как-то отдел, который занимается Англией, просто обязан с ним познакомиться, иметь с ним какой-то контакт. И вот тогда Михаил Федорович Любимов, который папа Саши Любимова и бывший наш начальник, он…
Е.КИСЕЛЕВ: И писатель, и…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: …и писатель, да, и во многих лицах, он, как бы, был инициатором, и вытащил Кима на встречу с нами. И вот это был действительно знаменательный день…
Е.КИСЕЛЕВ: А они уже к тому времени были знакомы?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Он познакомился с ним – был какой-то прием специально для Кима, где было руководство, там было первичное знакомство, потом все, надо же было добиться разрешения, все согласовать. И вот, наконец, все это произошло, и мы все собираемся, «англичане», да, так называемые, сотрудники английского направления, английского отдела, чтобы познакомиться с Кимом. Я никогда не забуду этот вечер, поскольку мне и Мише Богданову – это любимый ученик был Кима Филби – нам поручили купить подарок. И мы, можете себе представить, Москва вообще пустая, в магазинах ничего нету, вообще, выбрать подарок, да еще человеку, которого мы не знаем, да еще англичанина – в нашем представлении, очень рафинированного, очень капризного, да, который, вот, все видел, все повидал. И вот мы с Мишкой гоняли по всей Москве и выбрали ему подарок – каминные часы. Из чего они сделаны – из малахита, что ли?
Р.ФИЛБИ: Хотя камина у нас нет.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, камина нет, но часы мы выбрали каминные, очень нам показалось, очень английские, на головке такая иголочка для свечки. И каково было наше изумление… во-первых, он, принимая подарок, был в совершенном восторге. Т.е. ну, нам казалось, ну вежливый человек, конечно, но что он может сказать? На самом деле, оказалось, что мы, не зная этого, точно угадали цвет. У него из такого же камня стоял в доме – и стоит – столик, привезенный из Англии. И эти каминные часы просто органически, вот, легли на этот стол, и до сих пор, вот, мы приходим к Руфине Ивановне – наши часы украшают этот столик. И для меня, конечно, это было такое, знаковое событие. Но часы часами, но встреча с ним просто нас всех потрясла, через пять минут мы все были в него влюблены, поскольку он был необыкновенный человек, умеющий располагать к себе своей простотой, скромностью, сдержанностью, в то же время авторитетом. Помню… почему-то вот я запомнил, очень много курил, причем какие-то дешевые сигареты. И вот так завязалась первая такая беседа, первая встреча, которая вылилась потом в постоянный семинар – ну как же так, вот есть такой учитель, да, знаток…
Е.КИСЕЛЕВ: А это называлось семинар, да?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Нет, это первая встреча была просто такая, знакомство, а потом был семинар, где была создана группа молодых сотрудников, которые регулярно, раз в неделю, по-моему, ходили к нему…
Е.КИСЕЛЕВ: А вы сразу стали ходить домой, или сначала на конспиративной квартире?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Сначала на конспиративной квартире. Кстати, я участником первой группы не был, поскольку я скоро уехал в командировку, так что, вот первый поток я, как бы, пропустил. А уже когда вернулся из Англии и стал работать в отделе, тогда я стал инициатором уже возобновления этих семинаров. Уже Ким был в преклонном возрасте, ему было тяжело, как бы, передвигаться, и мы встречались у него на квартире. Ну, незабываемые просто встречи, особенно когда я уже сам стал, вроде, возглавлять вот этот семинар, и я помню, первый раз я вел туда ребят и тоже волновался, думал, как все это будет – через пять минут опять, вот, атмосфера была абсолютно дружеская, товарищеская, т.е. никто не чувствовал, что вот перед ними сидит, ну, во-первых, человек старшего возраста, действительно, легендарный – как-то он умел очень быстро найти общий язык.
Е.КИСЕЛЕВ: Ну а вот скажите, пожалуйста, ведь к тому времени, когда начались эти семинары, разведывательное, контрразведывательное дело наверняка ушло далеко вперед. Ну, прежде всего, благодаря тому, что научно-технический прогресс берет свое.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, да, согласен.
Е.КИСЕЛЕВ: Наверное, тот опыт, который… активной работы и в разведке в английской, и в… на связи с советской резидентурой в Великобритании, в некотором смысле, устарел?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, Женя, Вы правильно подмечаете, т.е. понятен Ваш вопрос. Но Ким-то был ценен не, вот…
Е.КИСЕЛЕВ: Чему он вас учил?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Не потому, что он, там, нас учил, вот, как, там, тайники закладывать или…
Е.КИСЕЛЕВ: Тайники закладывать не учил?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Не-не-нет, он был интересен…
Е.КИСЕЛЕВ: От наружки избавляться не учил.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Нет, нет. Ну, может быть, какие-то элементы и были, но на самом деле, он был интересен тем, что он знал Англию. Он был частью эстеблишмента, он хорошо понимал те круги, те сферы и знал многих людей, с которыми нам предстояло работать. Т.е. он был бесценен с точки зрения привития нам навыков, опыта какого-то, пусть и опосредованного, но, вот… а как вот это все, как говорить, а что говорить, а как одеваться, а для кого нужен, для какого, там, класса или круга людей нужен какой-то особый подход – вот чем был он интересен. И конечно, рассказы о собственной биографии. Он же тоже нам не рассказывал, как он, там, бегал по улицам и выявлял наружное наблюдение – было интересно, как он работал в Испании, а как, вот, под прикрытием журналиста, а как, вот, его карьера в Америке, где он чуть, там, без пяти минут мог стать директором ЦРУ и создавал ЦРУ. Т.е. вот что нам было интересно. А не то, что нам преподавали, там, в специальном учебном заведении – там нас и так научили, значит, как заниматься разведывательным ремеслом. Нет, именно как человек вот такой, эрудит. Потом у него, конечно… мы приходили когда в квартиру – это огромная библиотека: английские книги, переписка с Грэмом Грином, книги с дарственной надписью Грина. Т.е. потом Ким сам был героем многих шпионских романов, и вот это тоже интересно – как он относится…
Е.КИСЕЛЕВ: А как он к этому относился, интересно? Я помню, ведь он выведен как минимум в одном романе Форсайта…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Форсайта, да.
Е.КИСЕЛЕВ: «Четвертый протокол», да?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Как организатор, там, ядерной, по-моему, войны в… Но он относился с юмором, и но тем не менее, ему тоже было любопытно. Какие-то книги мы ему приносили, потом, была потрясающая встреча, когда возвращались наши сотрудники из Лондона, которые рассказывали ему, вот, что изменилось – Вы очень точно подметили, что время-то идет вперед, и многие вещи, которые при Киме были обыденными и… они устарели, и ему было тоже интересно: «У, как, я, наверное, уже не все понимаю, вот расскажите вы нам, как там сейчас». Поэтому, вот… вот чем запомнились эти семинары. Но главное – это была личность. Мы последние годы были очень дружны, когда он уже не совсем себя чувствовал хорошо, и в больницу к нему ездили – помню, он лежал… Но какая-то, вот, понимаете, вот есть люди… он сыграл большую роль в моей жизни именно своими человеческими качествами. Он показывал, как себя надо вести, как, вот, быть пунктуальным, как быть вежливым, как правильно строить беседу, как быть внимательным, я…
Е.КИСЕЛЕВ: Не вообще, а в Англии?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вообще, в жизни.
Е.КИСЕЛЕВ: Вообще в жизни тоже?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вот он сказал гениальную фразу. Руфина Ивановна его как-то спросила: «Ким, почему ты никогда не ошибаешься?» Было такое. Он сказал: «Потому что я никогда не выношу суждений о вещах, которые не знаю». Мы же привыкли как – обо всем иметь свое мнение, обо всем спорить и доказывать свою правоту. А он говорил только то или давал оценку только тому, что он хорошо сам знал. И поэтому никогда не ошибался. Вот его мнение по кругу вопросов, которые были ему хорошо известны. Это, вот… это великое качество.
Е.КИСЕЛЕВ: В каком году вы познакомились, Руфина Ивановна?
Р.ФИЛБИ: В 1970.
Е.КИСЕЛЕВ: А как это случилось?
Р.ФИЛБИ: Ну, это было совершенно случайно. Я работала тогда с женой Блейка – Джорджа Блейка, тоже известного разведчика. Мы подружились с ней, она уже вышла за него замуж. И как-то она… ну, у меня была возможность достать билеты тогда на американское «Айс ревю», она попросила достать для них, ну, я для себя один билет. И мы должны были встретиться около метро Спортивная, чтобы пойти в Лужники. А мать Джорджа, которая должна… гостила тогда у них, заболела, не пошли, и они пригласили Кима, о котором я только… у нас же вообще была единственная статья в «Известиях» о нем тогда, «Здравствуйте, товарищ Филби», и то, это довольно абсурдная такая статья. Так что, в общем, люди в массе никто и не знал о нем тогда, в те годы, не слышал. И я в том числе. Вот. И они пригласили просто Кима на этот лишний билетик. И вот так мы встретились, меня с ним познакомили. Он мне протянул руку, все… я была в темных очках – было яркое солнце – вдруг он говорит: «Снимите, пожалуйста, очки, я хочу видеть ваши глаза». Меня это удивило.
Е.КИСЕЛЕВ: По-английски говорил?
Р.ФИЛБИ: Нет, по-русски.
Е.КИСЕЛЕВ: По-русски.
Р.ФИЛБИ: Он изучал русский язык и поскольку у него был замечательный слух, то он выговаривал очень четко, но иногда, уже когда мы с ним жили вместе, он делал забавные такие ошибки, и я его часто повторяла тогда, что-то у меня вошло в какой-то мой лексикон, до сих пор я это… чувствую, что я говорю не так. И он обижался, что я его не поправляю, что я его не учу, что он перестал – тогда уже со мной стал жить, перестал изучать русский язык, потому что уже не было такой необходимости, стал лениться.
Е.КИСЕЛЕВ: Т.е. вы дома говорили по-английски?
Р.ФИЛБИ: А когда мы познакомились, я не говорила по-английски, у меня был, там, школьный какой-то… в общем, надо было только что я издавала самые примитивные… tomorrow, good morning и т.д. А он по-русски тоже говорил довольно примитивно. И вот, у нас был очень такой, смешной…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Поэтому и получился такой крепкий брак, что друг друга не понимали.
Р.ФИЛБИ: Да, да, да. Иногда очень было… до смешного доходило.
Е.КИСЕЛЕВ: Слушайте, а Вам позволили вот так вот свободно общаться с таким человеком, который был постоянно под присмотром контрразведки, который был, в общем, засекречен – надо так сказать.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, уже время было другое…
Е.КИСЕЛЕВ: Время…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А, ну конечно, это было, вот, когда он приехал, он ведь тоже мечтал, оказавшись в Советском Союзе, что его пригласят в разведку работать, там, дадут отдел, т.е. он будет вести активный образ жизни. На самом деле, его посадили в золотую клетку: обеспечили всем необходимым. Конечно, у него, там, по сравнению с обычными советскими гражданами, были лучше условия жизни, там, доступ к каким-то газетам, все. Но жил он в золотой клетке. Для него вот этот прорыв, когда впервые его пригласили в Ясенево, штаб-квартиру разведки, и когда он оказался, вот, в этом огромном зале, где, по-моему, 800 мест, и его встречали овациями – просто там люди встали и аплодировали ему несколько минут. Он, конечно, был очень тронут и тогда тоже сказал такую потрясающую фразу, что сбылась моя мечта, вот, я наконец в штаб-квартире советской разведки, на которую работал всю жизнь, мечтал, значит, здесь когда-то объявиться.
Е.КИСЕЛЕВ: Сколько лет он этого ждал? Лет 14?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: С 63…
Р.ФИЛБИ: С 63-го, когда он приехал в Москву.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Он приехал, а это, я рассказываю – семьдесят какой?
Р.ФИЛБИ: Это уже какой-нибудь пятый…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: 75-й, 77-й, наверное, уже.
Р.ФИЛБИ: Здесь можно…
Е.КИСЕЛЕВ: 77-й год.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, 77-й, точно.
Р.ФИЛБИ: Да.
Е.КИСЕЛЕВ: В книжке «Я шел своим путем»…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, да, да, 77-й.
Е.КИСЕЛЕВ: Там эта речь, это выступление приводится.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, тогда же не…
Е.КИСЕЛЕВ: И это был 77-й. 14 лет человек ждал.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: 14 лет. Но главное, что вот…
Е.КИСЕЛЕВ: …что его привезут в штаб-квартиру разведки.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Но когда его привезли, уже в то время, ну, казалось абсурдным – ну почему не раньше? Ну как-то никто этого вопроса не задавал, но в тот день и в то время уже, казалось бы, казалось совершенно естественно, что такой человек должен иметь какой-то контакт, должен…
Е.КИСЕЛЕВ: Ну хорошо, а почему? Почему пришлось ждать 14 лет?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, потому что время было такое. Своим не доверяли, а тут непонятный англичанин, и вообще, наверное, изучали его…
Р.ФИЛБИ: Ну так, на всякий случай лучше…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, на всякий случай – мало ли что, кто… тут… Береженого бог бережет, и никого особо не волновало его, там, переживания, его личная, можно сказать, трагедия, и человека держали взаперти, хотя могли, конечно, использовать и в последующие годы уж, по крайней мере, плеяда разведчиков советских, работающих в английском отделе, до сих пор вспоминает с трепетом его имя, потому что он очень много дал, и хотя бы так его использовать. И его использовали и по другим, по-моему, там, каналам – как эксперта, консультанта, да, но никогда он в разведке – в советской разведке – в качестве сотрудника не работал.
Е.КИСЕЛЕВ: Звания не имел.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Звания не имел, никаких… я не знаю, награды у него были потом уже государственные, да?
Р.ФИЛБИ: Награды были, да, да. А звания нет.
Е.КИСЕЛЕВ: А какая была высшая?
Р.ФИЛБИ: Орден Ленина у него был, потом, был…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Но то по приезду.
Р.ФИЛБИ: Красного Знамени – вот он больше всего дорожил этим орденом Красного Знамени. Вот.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, т.е. можно разделить его на две части, его пребывание в Советском Союзе: и полная изоляция, потом знакомство с Руфиной Ивановной, и он сам – т.е. он мне это говорил, это не по книжкам – что он, знаете, за ним такой шлейф был, легенда, что он такой, great womanizer, да, что он поклонник женщин, поскольку у него было четыре жены. И он сам объяснял, что там были и случайные браки. Там, первый брак – он просто спасал эту девушку от фашистского преследования. Ну и т.д., и вот, говорит, я наконец-то…
Р.ФИЛБИ: Это был чисто политический…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, да.
Р.ФИЛБИ: Потому что иначе, благодаря тому, что он дал ей паспорт английский, она спаслась… из Австрии он ее вывез фактически.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Поэтому Руфина Ивановна для него была свет в окошке, она… он прямо говорил, что она его спасла. Он же очень стал выпивать, когда вот в этот первый период вот этой изоляции, как бы, не находя себе места – и Руфина Ивановна, когда он сделал ей… Ну, пусть она сама расскажет, поскольку это надо слышать из первых уст.
Е.КИСЕЛЕВ: Ну, ведь все тяжело переживали – вот те члены так называемой кембриджской пятерки, которые…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: По-разному. По-разному.
Е.КИСЕЛЕВ: …попали – там, Гай Берджесс просто спился…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, по-разному.
Р.ФИЛБИ: Разное.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А кто-то находил себя, вот, как Маклин, он…
Р.ФИЛБИ: Да, Маклин работал в институте – США, по-моему, да?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Нет, он…
Р.ФИЛБИ: Как он назывался тогда? В каком это институте?
Е.КИСЕЛЕВ: Мировой экономики.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да. Мировой экономики.
Е.КИСЕЛЕВ: Международных отношений, публиковался под псевдонимом, я сейчас не помню…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, и написал прекрасную книгу «Политика Англии после Суэца».
Е.КИСЕЛЕВ: Знаете, давайте мы сейчас здесь прервемся, у нас сейчас новости середины часа на «Эхе Москвы». И продолжим потом разговор о Киме Филби. Оставайтесь с нами.
Е.КИСЕЛЕВ: Мы продолжаем программу «Наше все» на «Эхе Москвы», в студии ведущий программы Евгений Киселев, а вместе со мной здесь мои гости Юрий Кобаладзе и Руфина Филби. С ними мы вспоминаем легендарного советского разведчика английского происхождения Кима Филби. Мы остановились на том, что Руфина Ивановна обещала рассказать, как она вышла за Филби замуж. Он сделал Вам предложение?
Р.ФИЛБИ: Он сделал предложение довольно быстро, это было после нашей третьей встречи. Тоже, если первая была совсем случайная, две вторые… вторая была просто меня Блэйки пригласили на дачу, и там оказалось, что туда приехал Ким – но это он уже не случайно приезжал…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Т.е. Вас… Вас взяли…
Р.ФИЛБИ: Да. Но это через какое-то время. А потом он сам устроил поездку – как потом я узнала – но тоже меня пригласила Ида, я думала. Это по Золотому Кольцу, у Джорджа Блэйка была машина, а у Кима так и не было машины – он не хотел.
Е.КИСЕЛЕВ: Он не любил, или..?
Р.ФИЛБИ: Он знал, какие здесь трудные… он не хотел это, говорит, «нужно масло, гараж, все эти проблемы». Он не хотел.
Е.КИСЕЛЕВ: А что, кураторы не помогли бы решить эти проблемы?
Р.ФИЛБИ: Ну, кураторы…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, помогли бы, но он не хотел особо, видно…
Р.ФИЛБИ: Не хотел.
Е.КИСЕЛЕВ: Лишний раз одолжаться?
Р.ФИЛБИ: Да.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Любил посидеть у приемника… Да, и в том числе… почитать книги – т.е… Потом, он жил в центре Москвы – вы жили, да, в центре Москвы, ему особой необходимости…
Р.ФИЛБИ: Да, да, любил гулять просто так. Мы вызывали такси, по необходимости нам не отказывали в машине с шофером, если мы куда-то там далеко ехали – встречать детей, в аэропорт и т.д. Ну, а третья встреча была, вот, когда я сказала, меня пригласили совершить эту поездку. И между прочим Ида сказала, что Ким тоже едет. Но для меня тогда это было довольно абстрактное имя… встреча, но мне он понравился как интересный человек, такой, приятный собеседник, но не более того – никаких я… не приходило мне…
Е.КИСЕЛЕВ: Это был 70-й год?
Р.ФИЛБИ: Это был 70-й год. Ему было…
Е.КИСЕЛЕВ: Значит ему было тогда уже под 60.
Р.ФИЛБИ: Ему было 69, ему было под 70.
Е.КИСЕЛЕВ: Под 70!
Р.ФИЛБИ: 69.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: 70-е… нет, нет, он 1912 года рождения.
Р.ФИЛБИ: Ой, нет, нет, нет – 59. Извините.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, 59.
Е.КИСЕЛЕВ: Нет, ему было… ему было под 60.
Р.ФИЛБИ: Я уже достигла той стадии, когда уже у меня, знаете, десятками все.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Но мы Вас контролируем, Руфина Ивановна, осторожнее, цифры…
Р.ФИЛБИ: Да, да, да, да, да. Вот. А мне было 38 тогда. Это я еще помню. Ну вот, и вот, мы поехали. И тогда, когда мы в были в Ярославле, вот, в числе наших – один из наших пунктов, там где мы остановились на три дня, наиболее длительная поездка. И гуляли там, очень красивый город, красивые скверы, вечером мы гуляли. И я уже чувствовала, что Ким как-то неравнодушен, и меня это только тяготило тогда. Я была напряжена и старалась все больше к Иде, там, с Блэйками, а он пытался меня оттянуть для какого-то разговора. Ну наконец он не выдержал этого, просто схватил меня за руку – а у него, надо сказать, очень крепкая была хватка, так крепко – усадил на скамейку и сказал… До сих пор помню эти слова, буквально цитирую: «Я хочу женаться с тобой».
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Я хочу женаться…
Р.ФИЛБИ: Женаться с тобой. Вот так он говорил по-русски. Ну, меня, во-первых, это поразило, во-вторых, испугало, и в-третьих, рассмешила эта его фраза. Но даже я настолько была поражена и растеряна, что даже было не до смеха, с другой стороны. Ну, я начала что-то бормотать невразумительное, «когда», да «мы друг друга не знаем», и вообще, что, зачем – ну совершенно я была ошарашена, не готова. «Вы меня совсем не знаете». «Нет, я все знаю, я все вижу» - значит, вот, у него такой взгляд. Но тогда я стала его запугивать, что я вообще в жены не гожусь, я ленивая, я бесхозяйственная, и вообще, слаба здоровьем, люблю отдыхать. Его это не пугало, «мне это ничего не нужно, я буду… я все делаю сам, я все люблю делать сам. Я все решил». Но потом он стал меня успокаивать: «Я не мальчик, я могу подождать – подумайте». Ну в общем, он все решил. Но вот на этом он меня успокоил, ну, я вырвалась, мы пошли, уже было поздно, пошли к гостинице. Ну, когда подошли уже к двери, он приоткрыл дверь для меня и придержал немножко и спрашивает: «Могу я надеяться?» Я так сказала высокомерно: «Да». Так что подала надежду. Но на этом кончилось. Но наутро мне все показалось, что это был какой-то странный сон, уже об этом забыла, но когда мы ехали в такси, т.е. в машине, вместе, он сидел рядом, я чувствовала, как он напряжен – мы несколько раз выходили из машины, и он долго о чем-то беседовал с Джорджем, я чувствовала, что все идет какое-то обсуждение, он очень был занят этой темой. Ну и тогда он меня пригласил на ланч на следующий день в «Метрополь». Это был его любимый ресторан тогда, и он так, регулярно его посещал. Выбирал субботние дни, когда меньше народу, когда… днем в определенное время, когда нет… И вот, я отправилась туда с 40-минутным опозданием. До сих пор мне стыдно. Ну вот, я когда уже шла, мне было стыдно, что это действительно не мальчик, что я заставила его ждать. Я была уверена, что он ушел и только утешала себя тем, что он оставил мне свой телефон на клочке бумаге, что я позвоню и извинюсь. Но увидела эту скорбную фигуру – он так стоял, прислонившись, был очень жаркий день – и когда он увидел меня, у него такая блаженная улыбка расплылась. И тут мое сердце начало таять – вот я увидела такого добрейшего и доброжелательного человека. И когда мы сидели за ланчем, меня поразило, что с ним настолько легко я себя чувствовала, как будто давно его знаю, мы о чем-то разговаривали, так было все непринужденно прошло. Потом он меня пригласил на чай, поскольку он жил недалеко, где я сейчас живу – на Тверской. Мы пришли на чай и сидели на кухне, и опять долго разговаривали. И уже стемнело, тогда он сказал ехидно: «Я пригласил тебя на чай, но ты, кажется, собираешься остаться на ужин». Ну, на ужин я не осталась, но он повторил свое предложение, и тут я помимо своей воли, подпала под его обаяние уже полностью, и сказала «да». Вот так это быстро случилось.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Руфина Ивановна, я Вам рассказывал, вот, в жизни есть какие-то фантастические совпадения. В доме, где до сих пор у меня квартира, на Соколе, значит, я выяснил, уже спустя годы, ко мне подошла женщина и сказала: «А вы знаете, кто был вашим соседом, там, в соседнем подъезде?» Т.е. квартира, которая примыкает к моей, но войти в нее можно из соседнего подъезда. Ким Филби. Я Вам говорил об этом? Я все еще хотел…
Р.ФИЛБИ: Да, Вы говорили, я еще хотела все вот, как-то уточнить точно, где.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: На Соколе, да. Вот, он жил сначала, когда он приехал, он жил в этом доме. Это старый…
Р.ФИЛБИ: Вы меня как-нибудь туда отвезете, мне интересно посмотреть.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Но я в этой квартире никогда не был, там уже живут какие-то другие люди, но вот эта тетушка, которая такая, знаешь, есть… как это называется, которая всем домом управляет, знает всех и вся… Но это было уже очень давно. «А вы знаете, кто был вашим соседом?» Потому что она узнала, что я работаю в разведке – «Вам будет интересно». Ким Филби.
Р.ФИЛБИ: Он… впервые поселили его там, он какое-то время прожил, а потом ему предложили на выбор вот эту квартиру, где мы жили вместе.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: В Трехпрудном переулке, да?
Р.ФИЛБИ: Да. Четырехкомнатную. Но там тоже была хорошая квартира, но он говорит, что его сразу привлек район. Но главное, что дом стоит в таком тихом месте, хотя рядом Садовое кольцо, и все…
Е.КИСЕЛЕВ: Я знаю, я там сам в свое время жил рядом, поэтому… В Богословском переулке.
Р.ФИЛБИ: А, ну это, конечно, рядом совсем.
Е.КИСЕЛЕВ: Много лет, и дом такой, он действительно весь… стоит в глубине.
Р.ФИЛБИ: Вот, вот, вот, он совершенно закрыт, и там абсолютная тишина.
Е.КИСЕЛЕВ: Тихо…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, причем ему предлагали же переехать, вам предлагали.
Р.ФИЛБИ: Да, а потом…
Р.ФИЛБИ: Он обожал свою квартиру.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Хотя квартира, ну, особенно по нынешним понятиям…
Р.ФИЛБИ: Да.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, архискромная и архипростая.
Р.ФИЛБИ: Да.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, там все есть – кабинет, главное, его любимый. И я особенно люблю вот этот ваш приемник «Фестиваль».
Р.ФИЛБИ: Да, да, да.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Который до сих пор работает. Ламповый.
Р.ФИЛБИ: Да.
Е.КИСЕЛЕВ: А мемориальной доски там нет?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ой, это отдельная история. Очень хотелось бы, чтобы она появилась…
Р.ФИЛБИ: Уже подняли об этом тему, причем подняли мои соседи, которые, как всегда, я никого не знала, но все знали, оказывается. Вот, и они подняли этот вопрос. Но тогда когда уже я стала говорить по их просьбе с нашими, но сказали, что дошли до Моссовета, что там все это приняли очень положительно, с энтузиазмом, и все уже готово, подписано…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Просто бюрократия тормозит, хотя все там согласились…
Р.ФИЛБИ: Но это где-то, что-то в нашей системе, я не знаю… то говорят, дом не подходит, то еще что-то. В общем, все застопорилось.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Но мы работаем – группа энтузиастов пробивает.
Е.КИСЕЛЕВ: Во всяком случае, срок уже, положенный по закону…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну вообще, конечно…
Р.ФИЛБИ: Срок – ну что Вы, это…
Е.КИСЕЛЕВ: …прошел – там, по-моему…
Р.ФИЛБИ: С 88-го года, ну что Вы.
Е.КИСЕЛЕВ: 10 лет должно пройти со дня смерти.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да.
Р.ФИЛБИ: Да.
Е.КИСЕЛЕВ: По закону.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну уж, бесспорно, человек, который заслуживает какого-то упоминания.
Е.КИСЕЛЕВ: А мы вот говорили о том, что было недоверие, да? Я помню, читал, кажется, в очерке Михаил Петровича Любимова, что он вспоминает, некоторые ветераны разведки, например, генерал Райхман, были до конца жизни убеждены, что Филби был двойным агентом.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, и не только он, там много. Но на самом деле, элементарное… даже не знание деталей, а элементарное сопоставление той информации, которая вообще шла от пятерки, как бы, опровергает саму мысль, саму догадку, что, а может они были двойными агентами. Ну это абсурд. Ну, это, опять-таки, время было такое – подозревали, там, собственных родителей, там, детей. Уже не говоря о сотрудниках разведки, которая была практически уничтожена – там и Ким мне рассказывал, что бывали случаи, когда он, там, выходит на встречу, да, и приходит новый сотрудник. «А где предыдущий?» - «Ну, вот, там, его отозвали». На самом деле, не отозвали, а человек вообще исчез, неизвестно где. Но это отдельная тема, вообще, о трагедии, вообще, советского общества и разведки в частности. Поэтому да, были люди, которые все подвергали сомнению, на этом выстраивали свою карьеру…
Е.КИСЕЛЕВ: Там даже, по-моему, в личном деле его какая-то бумага…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Есть, да, там. Я, кстати…
Е.КИСЕЛЕВ: Написанная какой-то женщиной.
Р.ФИЛБИ: Маржанская.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Моржанской, да.
Е.КИСЕЛЕВ: Совершенно верно, да.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Которая на этом сделала, вообще, чуть ли не свою карьеру – вот такая вся из себя.
Р.ФИЛБИ: Она просто…
Е.КИСЕЛЕВ: В связи с этими подозрениями и был, по-моему, какой-то перерыв связи Центра с именно, вот, группой Филби.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, я сейчас не помню, может быть, что-то и было, потому что было всеобщее подозрение, но опять-таки, особенно когда началась война, и когда каждый человек был на вес золота, особенно в Англии – ключевой стране – то, конечно, все это быстро восстановилось.
Р.ФИЛБИ: К тому же, такую ценную информацию, которую он давал – так просто не принимали во внимание по той же причине.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, это не… Это трагедия Кима и этой пятерки. Ну, если не трагедия, то, конечно… ну, время, время.
Р.ФИЛБИ: Да.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Такое время. И конечно, очень обидно, что он 13 лет, в общем, провел – уже не потому, что кто-то ему, там, не доверял, было смешно, да, предположить, что он вообще заслан сюда англичанами, или, там, его кто-то выкраст, или выкрадет, или… но вот стиль был такой жизни. Это потребовались годы, потребовался приход нового поколения – вот, людей, там, моих товарищей, того же Любимова – чтобы понять абсурдность этой ситуации. Человек, который посвятил свою жизнь – и никогда об этом, кстати, не жалел, что он связал свою жизнь с советской разведкой, с делом коммунизма в его представлении – и этот человек изолирован и никак не используется, хотя «используется», может, плохое слово. Поэтому вот это все драматически поменялось и действительно уже вторую часть своей жизни в России, в Советском Союзе он был, в общем, ну, счастливым человеком, прежде всего благодаря Руфине Ивановне, поскольку у него личная жизнь наладилась. Он, как бы, успокоился, и плюс, он получил учеников.
Е.КИСЕЛЕВ: А ностальгия у него была по Англии?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Я думаю, была.
Р.ФИЛБИ: Нет.
Е.КИСЕЛЕВ: Нет?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Не было?
Р.ФИЛБИ: Он всегда говорил мне… он говорил, что… ну, он человек мира, как, вот, у нас говорят, потому что он говорит: «Я родился в Индии, я жил, по всему миру ездил, так что..» Он любил всегда Россию, он говорит, что со студенческих лет он увлекался русской литературой. Он прекрасно знал русскую историю, мало кто у нас знает так историю, даже специалисты, как он знал. Мне было стыдно, вообще-то, с ним, конечно, за свои знания. Уж даже не говоря о моих… он вообще прекрасно знал…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вообще, как…
Р.ФИЛБИ: Он знал всего Достоевского, там, Чехова… ну, всю литературу он знал, у него… читал в переводе, правда, эти книги. И просто любил… ну, как-то был привязан, Россия вызывала у него какое-то теплое чувство, понимаете, так что…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Как странно – вот если бы…
Р.ФИЛБИ: И когда у нас говорили кто-то из сотрудников, что, вот, теперь это вторая родина, то он отвергал, говорит, родина одна, это не вторая родина. Ну просто он любил Россию. И ему нравилось жить в России, понимаете? Другое дело, что его угнетали вот эти глупые наши те условия, те потерянные годы, которые он потерял. Это как-то случилось – ну, как совпадение, может быть, еще что-то – когда мы стали жить вместе, то жизнь его как-то повернулась. Он стал востребован, стал работать, но к сожалению, это короткий период – он уже стал болеть, уже не те силы. Но самые главные годы были потеряны. Он мне говорил, что он был просто ошарашен, он был раздавлен. Говорит, «Я приехал, я мог так много дать, я был переполнен информацией, такой полезный. Я без конца писал и писал, - как он называл, - я писал и писал эти меморандумы», - как он называл, говорит. «Я отдавал, а оказалось, что это никому не нужно, никто их даже не читал». И конечно, это его… человек такой деятельный и посвятивший такому делу буквально всю свою жизнь и вдруг остался за бортом буквально. Вот, конечно, это была трагедия.
Е.КИСЕЛЕВ: А правда, что генерал Калугин сыграл большую роль в возвращении Филби к более активной деятельности?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Я не исключаю, да, не исключаю, потому что в то время он занимал ключевую должность – он же был начальник контрразведки внешней…
Е.КИСЕЛЕВ: Внешней, да.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: И конечно, его слово дорогого стоило. Ну, и он был, по тогдашним понятиям, человеком современным, прогрессивным, и наверняка он приложил к этому руку. Но что интересно, вот Вы задали вопрос… Вот для меня, если бы Руфин Ивановны здесь не было, она не ответила на этот вопрос – вот мне всегда казалось, что вот, стопроцентный англичанин, который… ну не может он не чувствовать какую-то ностальгию по Англии. Тем более, что он получал, мы выписывали специально газету «Times», и он каждый день решал кроссворд. Причем, отгадывал его от и до. Я вам скажу, что кроссворды в «Times» - это не простая… это не простые кроссворды…
Р.ФИЛБИ: (смеется)
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Это, вот, у него было хобби. Ну, спорить с Руфиной Ивановной я просто не смею, но для нас, вот, для меня, для моих товарищей, конечно, он был олицетворением Англии, вот такого… даже его манера говорить вот с этим таким, легким заиканием, вообще, его манеры. Вот я рисовал с него образ того англичанина, которого я увижу, там, через год, два, три…
Р.ФИЛБИ: Нет, он, конечно, не обрусел, и действительно был истинный англичанин.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну да.
Р.ФИЛБИ: Но потом я…
Е.КИСЕЛЕВ: Но уже яичницу с беконом на завтрак…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Он…
Р.ФИЛБИ: Яичницу с беконом…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Но он любил клюквенный морс – вот это я хорошо помню. Помните, мы ему в больницу… клюкву, по-моему, он попросил.
Р.ФИЛБИ: Вы знаете, чего он у меня просил…
Е.КИСЕЛЕВ: Апельсиновый джем?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Обязательно присылали.
Р.ФИЛБИ: Да, да, да.
Е.КИСЕЛЕВ: Присылали, да?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, мы из…
Р.ФИЛБИ: Orange…
Е.КИСЕЛЕВ: Мармелад, точнее, да, мармелад.
Р.ФИЛБИ: Oxford orange thick-cut marmalade. Вот именно такой – Оксфорд, чтобы толстыми кусочками…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Толстыми кусочками. Это мы ему посылали.
Р.ФИЛБИ: Из горьких специальных апельсинов – только такие. Это он привозил, ценил.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: И карри.
Р.ФИЛБИ: Ведь то время еще постоянного дефицита, понимаете. Это для него был такой, когда-то из учеников привозил этот marmalade, или, там, еще что-то английское – виски – это редкий случай.
Е.КИСЕЛЕВ: Хорошо, а как он относился, вот, к реалиям жизни в Советском Союзе – вот, к дефициту, я не знаю, к коррупции, к…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, как все…
Р.ФИЛБИ: Он относился реально, он относился реально.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Как все мы относились, так и он относился.
Р.ФИЛБИ: Да. И он это болезненней воспринимал, чем кто-либо из нас, понимаете?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Он же говорил, Руфина Ивановна, что «дайте мне булочную, я там порядок наведу». Его раздражало, что…
Р.ФИЛБИ: Да, вот его раздражало, когда он был без работы, он говорит: «Дайте мне любую работу», - он говорит. Ну, вот я запомнила, он сказал: «Ну, например, транспортное агентство. Я налажу любую отрасль». Понимаете? Он готов был работать где угодно. А эта ситуация, и он очень переживал, вот это неравенство. Он видел этих бедных людей, бедных старух. У него просто болело сердце, я чувствую, как он болезненно на это смотрел. Он видел, когда эти несчастные бедно одетые старухи – он говорит: «Как можно было это допустить?» Он тыкал пальцем и говорит: «Ведь это они выиграли войну».
Е.КИСЕЛЕВ: А он верил в то, что Запад представляет собой военную угрозу Советскому Союзу, что НАТО, там, может напасть на СССР?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, убежден, что… верил, что противостояние, Холодная война, это, вот, сопротивление, антагонизм по всему спектру, значит…
Р.ФИЛБИ: Ну, в то время – это разгар Холодной войны, конечно, это было.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Конечно. И он этому посвятил жизнь.
Е.КИСЕЛЕВ: Т.е. в этом смысле он был человеком своего времени?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Своего времени, абсолютно, да и время было – у него были основания так считать, потому что он видел, что создается, там, ЦРУ, он видел, какие козни, там, строит тоже английское правительство против советского правительства. Он же знал все эти нюансы переговоров, какую закулисную работу ведет Англия и английская разведка против… Т.е. это все было реалиями, так, и он в этих реалиях жил, и все это понимал, конечно, не мог не разделять такой точки зрения.
Е.КИСЕЛЕВ: А как он воспринял начало перестройки? Ведь он застал первые горбачевские годы.
Р.ФИЛБИ: Да, он застал. Он воспринял это с энтузиазмом большим. Ну он, вообще, надо сказать, он каждый день смотрел программу «Время» - не отвлекался. Очень так…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: С энтузиазмом.
Р.ФИЛБИ: …с энтузиазмом. Ну а потом, когда видел Горбачева, его стала раздражать его… хотела сказать «многословие» - забыла слово. Многословие, да. Демагогия, демагогия.
Е.КИСЕЛЕВ: Склонность много и долго говорить.
Р.ФИЛБИ: Да. Много и долго говорить. Но… это демагогия, которая как-то в дела мало воплощалась, понимаете? Его стало раздражать, и он уже стал уходить от этого. Но это было самое начало, ведь его уже не стало в 88-м году. Все это началось вот только-только, понимаете. Так что мало было таких изменений.
Е.КИСЕЛЕВ: Ну, во всяком случае, в 87-м году, если даже вспомнить один 87-й год, сколько было тогда – если брать только средства массовой информации, сколько было снято запретов, сколько было…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну конечно, ну…
Е.КИСЕЛЕВ: …тем распечатано. Собственно, и опять о Филби-то заговорили именно тогда.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, да.
Р.ФИЛБИ: Да.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну и тогда стали ездить журналисты, в том числе, английские – интервью. Т.е. он очень, как бы, активно с ними…
Р.ФИЛБИ: Нет, ну кстати…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Книги появились…
Р.ФИЛБИ: Нет, ему не разрешали…
Е.КИСЕЛЕВ: И Филипп Найтли тогда же, по-моему…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Филипп Найтли приехал.
Р.ФИЛБИ: Это только Филипп Найтли. Ему не разрешали… были, я помню, его старые друзья, с которыми даже я и продолжаю встречаться, когда бываю в Лондоне – такой, Ричард Бистон, он работал в «Daily Telegraph» и был нашим корреспондентом, был в Москве корреспондентом «Daily Telegraph». А Ким еще тоже сам избегал журналистов. Ну, он знал, что ему и нельзя с иностранцами встречаться и всячески избегал этого – ему не хотелось. Но самое смешное, что когда мы в первый раз пошли в Большой театр – он даже избегал каких-то публичных мест, где можно встретиться – первый раз, когда мы оказались в Большом театре, мы тут же наткнулись на пару Бистонов – вот такое было совпадение. И они нам присылали поздравительные открытки, с Рождеством, приглашали на Christmas. Но Ким даже не мог ответить тогда, ему все это… нет. Единственное, первый журналист – это Филипп Найтли, с которым он согласился встретиться. Потому что во-первых, он это объяснял тем, что… он читал книги все, что о нем издавались – что это единственная книга, которая ему показалась наиболее объективная о нем, и вообще нравились его книги. Ну, и к тому же, он дружил с его сыном. И вот тогда устроено было разрешение, значит, приехал Найтли. Более того, был у нас дома. Так что это был первый такой случай, первая такая встреча была.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, проживи он еще три года, когда после 91-го года, когда, в том числе, в разведке было создано пресс-бюро, и я убежден, что он бы…
Е.КИСЕЛЕВ: Стал бы более публичной фигурой.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну конечно, стал бы более публичным, бесспорно. Так, я это знаю по другим примерам, а тем более он, человек действительно легендарный.
Е.КИСЕЛЕВ: И тем более, что, там, Вы, Юрий Георгиевич, это бюро возглавляли.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, да я даже не сомневаюсь, что мы бы его, как бы, привлекли к этой работе, поскольку он, ну, бесценный…
Е.КИСЕЛЕВ: Ну, к сожалению, не сложилось.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Не сложилось, да.
Е.КИСЕЛЕВ: Судьбой этого не было дано. Ну что ж, я благодарю Вас! Наше время незаметно подошло к концу. Я напомню, что сегодня в гостях у нашей программы были Юрий Кобаладзе в его качестве генерал-майор службы внешней разведки…
Ю.КОБАЛАДЗЕ: В отставке.
Е.КИСЕЛЕВ: В отставке, да. И бывшего начальника… это называлось тогда Центр общественных связей?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Пресс-бюро.
Е.КИСЕЛЕВ: Пресс-бюро назывались вы тогда, да? Пресс-бюро службы внешней разведки. И Руфина Ивановна Филби, вдова легендарного разведчика. На этом все, я прощаюсь, до встречи в следующее воскресенье.
Его настоящее имя Гарольд Адриан Рассел Филби. Он родился 1 января 1912 года в индийском городке Амбала, где провел первые четыре года своей жизни. Имя Ким в честь киплинговского героя дал ему отец Сент-Джон Филби.
Ким с ранних лет овладел хинди и арабским языками, а уже потом немецким, французским, испанским, турецким и русским. Он получил наиболее престижное в Англии образование.
Решающими для него стали поездки в европейские страны, прежде всего в Германию и Австрию, которая была залита кровью рабочих. Ким рассказывал впоследствии: "В моей родной Англии... я тоже видел людей, ищущих правды, борющихся за нее. Я мучительно искал средства быть полезным великому движению современности, имя которому - коммунизм. Олицетворением этих идей был Советский Союз, его героический народ, заложивший начало строительства нового мира. А форму этой борьбы я нашел в советской разведке. Я считал и продолжаю считать, что этой работой я служил и моему английскому народу".
Но еще до установления связи с советской разведкой Филби вернулся в Вену, где принял участие в работе МОПР (Международной организации помощи рабочим). Главной работой Кима было поддержание связи с коммунистами, нелегально проживавшими в Австрии, Венгрии и Чехословакии. Английский паспорт давал ему возможность беспрепятственного передвижения из страны в страну.
Однажды знакомая Филби по Австрии Эдит Тюдор Харт предложила познакомить его с "очень важным" человеком - им оказался Арнольд Дейч - Стефан Ланг. Дейч предложил ему, как вспоминал Филби, стать "агентом глубокого проникновения". Филби согласился. С этого времени, то есть с июня 1934 года, в оперативной переписке он значился как "Зёнхен" - "Сынок" (нем.).
Первое, что попросил его сделать Дейч, это прекратить всякие контакты с коммунистами и даже с сочувствующими. Второе - внимательно присмотреться к своим друзьям по Кембриджу с позиции их пригодности к разведывательной работе. Третье - с точки зрения решения разведывательных задач определить свою будущую карьеру.
В это время перед нелегальной разведывательной группой в Лондоне стояла долговременная задача: проникновение в английскую разведку Интеллидженс Сервис. Филби стал журналистом, памятуя о том, что английская разведка всегда проявляла интерес к людям этой профессии.
Университетский приятель Уайли познакомил Филби со своим другом Тэлботом, редактировавшим "Англо-русскую торговую газету". Но газета постепенно умирала, и Тэлбот задумал новое издание - "Англо-германскую торговую газету", для чего ему понадобился новый редактор. Им и стал Ким Филби.
В 1936 году газета была закрыта. Филби был направлен в Испанию, где в это время развернулась Гражданская война. Филби поехал в качестве "свободного" журналиста.
Вернувшись в Лондон, Филби привез большую "испанскую" статью. Отец посоветовал "начинать с самого верха" и отнести ее в "Таймс". Ему повезло. "Таймс" в это время остался без корреспондента в Испании, и Киму, после ознакомления со статьей, предложили место постоянного корреспондента в Испании. Это был громадный шаг вперед. Стать сотрудником такой газеты - об этом можно было только мечтать!В мае 1937 года Филби по командировке газеты и с благословения Дейча снова выехал в Испанию. Он заручился рекомендательными письмами германского посольства в Англии, где его знали как человека, "сочувствующего" нацистам. Свою информацию для разведки он передавал А.М. Орлову, в то время советскому резиденту в республиканской Испании.
Вскоре началась Вторая мировая война, и он был назначен главным военным корреспондентом при штабе английских войск. После падения Франции и возвращения в Лондон английская разведка сама вышла на Кима Филби. Правда, Гай Бёрджес, который в это время уже был ее сотрудником и порекомендовал Филби как достойного кандидата. Он был зачислен преподавателем в разведывательно-диверсионную школу секции "D", но вскоре понял, что так же далек от секретов СИС, как и будучи корреспондентом "Таймс".
Филби стремился к оперативной работе. В этом ему помог друг его отца Валентин Вивиан, заместитель директора СИС по внешней контрразведке. Он способствовал его устройству на должность руководителя испанского сектора в СИС, который вел контрразведывательную работу в Испании, Португалии и частично во французских североафриканских владениях в плане борьбы с проникновением в Англию иностранных разведок с этих территорий.
Он получил доступ к нужной для советской разведки информации, в том числе к дешифрованным телеграммам германского абвера. Тогда же он добыл первую информацию о попытках установления контактов между британской разведкой и Канарисом. Уже позднее, в 1941 году, ему станет известно о сепаратных переговорах англо-американцев с немцами.
Добросовестность, трудолюбие и аналитические способности Филби способствовали его продвижению. К тому же он пользовался всеобщим уважением. Среди его сослуживцев и приятелей были Ян Флеминг и Грэм Грин, с которым Филби сохранял дружеские отношения до конца дней.
В августе 1943 года Филби получил повышение. Теперь ему поручили руководство несколькими направлениями: отделением, обслуживающим Пиренейский полуостров, отделением, ведущим разработку (с контрразведывательной точки зрения) немецкой разведки на территории Германии, Польши, Чехословакии, поддержанием связи с польской контрразведкой эмигрантского правительства в Лондоне. Кроме того, он отвечал за контрразведывательное обеспечение всех военных операций союзников, проводимых Эйзенхауэром, и поддержание связи между контрразведывательным отделом СИС и МИД Англии.
В ноябре 1944 года Филби стал начальником 9-го отдела (секции) "по борьбе с коммунизмом".
Однако в Центре в 1942 году возникло недоверие к Филби и всей "пятерке". Всю поступавшую от них информацию было решено рассматривать не иначе, как дезинформацию. Основания? Во-первых, среди тех, кто с самого начала работал с ними, был "иностранный шпион" Малли и невозвращенец Орлов. Во-вторых, в 1942 году Филби не дал никаких материалов, характеризующих деятельность СИС в СССР, то есть "подозрительно преуменьшал работу английской разведки против нас". Такое же отношение к "пятерке" оставалось и в 1943 году (и это несмотря на то что именно от нее поступила информация о предстоящем немецком наступлении на Курской дуге!).
Однако глубокий анализ переданных Филби и другими членами "пятерки" в 1944-1945 годах материалов полностью исключили предположение о дезинформации. Отношение к нему и к его группе коренным образом изменилось.
К сожалению, всплеск недоверия имел место вторично, в 1948 году.
Ким Филби достиг цели, поставленной ему советской разведкой в самом начале его разведывательной деятельности: он стал не только сотрудником английской разведки, но и одним из ее руководящих работников.
В августе 1945 года Филби был на грани провала: Константин Волков, советский вице-консул в Стамбуле, обратился в английское консульство с просьбой предоставить ему и его жене политическое убежище, обещая сообщить имена трех советских агентов, работающих в МИД Англии, и одного начальника контрразведывательной службы в Лондоне. Волкова успели отозвать в Москву.
В 1947 году руководство английской разведки назначило Филби резидентом в Стамбуле. Практика загранработы была необходима для его дальнейшего продвижения по службе. Стамбул в это время был главной южной базой, откуда велась разведывательная работа против СССР и социалистических стран, расположенных на Балканах и в Восточной Европе.
Дела в Турции пошли успешно, и в 1949 году Филби получил повышение - был назначен представителем английской разведки при ЦРУ и ФБР в Вашингтоне (по значению должность приравнивалась к должности заместителя начальника СИС): сотрудничество ЦРУ и СИС становилось более тесным. Филби был в курсе всех дел, которые велись против советской разведки. В дополнение к этому он поддерживал связь с канадской службой безопасности. Но главной его задачей была работа с ЦРУ. Оно интересовало как английскую, так и советскую разведки.
В 1951 году англичане стали подозревать в работе на советскую разведку заведующего отделом Форин Оффиса Дональда Маклейна и его коллегу Гая Бёрджеса. Филби немедленно сообщил об этом в Москву. Оба они были нелегально вывезены в Советский Союз. Но подозрение пало и на Филби: было известно, что он дружил с обоими еще в Кембридже.
Никаких прямых улик против него не было, поэтому назначили служебное расследование. После нескольких допросов Филби предложили подать в отставку. Ему надо было на что-то жить, и он занялся журналистикой.
В 1955 году после публикации "Белой книги" о деле Бёрджеса - Маклейна в парламенте разразился оглушительный скандал о "третьем человеке" - Киме Филби. Филби выстоял в этой борьбе, сыграл роль человека, возмущенного клеветой.
В 1956 году по предложению респектабельного еженедельника "Обзервер" он выехал в Бейрут, не теряя контактов с СИС.
Но в конце 1961 года СИС получило через американцев (от одного из предателей) новые данные, на основании которых сделало выводы о причастности Кима Филби к разведывательной сети русских. Накануне нового, 1963 года и в дни новогодних праздников ситуация стала критической. 23 января 1963 года он исчез из Бейрута, а затем объявился в Москве.
Здесь начался заключительный этап его жизни. Ким женился в третий раз, на русской женщине Руфине Пуховой. Появились дети, внуки. Филби занимался научной и преподавательской деятельностью, литературным трудом, проводил занятия с разведчиками. Он написал мемуары, изданные в 1988 году в Лондоне с предисловием Грэма Грина.
В 1988 году Ким Филби скончался, похоронен он в Москве.
Когда в 1978 году были обнародованы сведения об истинной роли Филби, один из ответственных сотрудников ЦРУ заявил: "Это привело к тому, что все чрезвычайно обширные усилия западных разведок в период с 1944 по 1951 год были безрезультатными. Было бы лучше, если бы мы вообще ничего не делали".
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.zvezdi-oriona.ru/
Его настоящее имя Гарольд Адриан Рассел Филби. Он родился 1 января 1912 года в индийском городке Амбала, где провел первые четыре года своей жизни. Имя Ким в честь киплинговского героя дал ему отец Сент-Джон Филби. Ким с ранних лет овладел хин
